Удавлюсь в петле своего счастья

Родная, мне так стыдно за мою глупость. Я самый бездарный человек из всех, кого я знаю (по крайней мере, чужая глупость часто кроется за молчанием). Моя же постоянно напоминает мне о себе, она говорит-говорит-говорит в голове, не переставая. Каждая моя мысль – продукт этой глупости. Я даже не могу представить, как ты меня выносишь. Я же сам себя не выношу. Твой разум кажется мне чем-то непостижимым. Твои мысли так лаконичны и точны, мои же расплываются, как радужные пятна на асфальте. Рядом с тобой я вижу себя еще глупее, чем когда я один. В одиночестве я хотя бы спокоен, что за моей глупой физиономией никто не наблюдает. Видит бог, я счастлив, что ты смотришь лишь на нее, а не на то, что творится в моей голове. Ведь там все еще хуже. 

Я так слаб. Я даже не способен приказать себе о чем-либо не думать, не переживать. Мои мысли, эти эфемерные сгустки энергии, держат меня в тисках. Как держишь и ты. Что ты со мной сделала? Теперь я не способен привязаться ни к одной женщине, хотя не привязан сейчас и к тебе, ведь я тебя даже не вижу. Но ты смогла сделать так, что теперь я не хочу ни к кому больше привязываться. Поверь, я встречал хороших девушек. Девушек, которые наверняка были в чем-то лучше тебя, по крайней мере, не хуже. И они мне нравились, меня к ним тянуло. Но все это было каким-то суррогатом. Я не чувствую, что хочу умереть у них на руках, умереть за них, ради них. И я не думаю, что на смертном одре, в агонии я буду произносить их имена. Я очень надеюсь и желаю им, чтобы когда-нибудь они стали такими людьми для кого-то. Для кого-то, но уж точно не для меня. Стоит тебе вернуться, и я брошу все. Наверное, потому что я невозможно глуп. Я понимаю, что ты не чувствуешь того же, что и я, но все равно соглашаюсь, чтобы ты покрепче затянула петлю на моей шее. Мне нравится эта петля. Я бы в ней и удавился. Улыбался бы, как дурак, и медленно, мучительно задыхался, закатывая глаза от боли.

Каждое утро, день, вечер и ночь я жду стука в дверь. С тех пор как… В общем, сейчас мне даже боязно выходить надолго из дома. Представляешь, каким мучение для меня стало постоянное нахождение в клубе? А ведь это моя работа. Походы в магазин и в душ как-то сами собой стали короче. Иногда я часами сижу на кровати или в кресле и смотрю в окно. Даже читать в такие моменты тяжело, хотя я просто жду. Как полный болван. Надо было уже давно найти твой новый дом, ворваться к тебе, обнять, поговорить, и мы все бы решили. Но это лишь я так себе представляю. На самом же деле ты бы, наверное, не пустила меня к себе. Или же пустила, мы бы поговорили ни о чем, а на следующий день ты бы съехала. Возможно, даже поменяла бы город, ведь ты этим грозилась, когда решилась уйти. Поэтому мне спокойнее думать, что ты где-то здесь. Так у меня есть надежда, что я услышу стук в дверь.

Вероятно, ты сказала бы, что скоро все это пройдет. Что мне просто нужно встретить «своего» человека, который затмил бы тебя. Что нет незаменимых людей. И я согласен с этим. И думаю, что если все будет развиваться по намеченному тобой сценарию, то именно это и случится. За исключением одного. Тебя никто не заменит. Новая девушка станет чем-то совершенно другим. Возможно, она без памяти будет любить меня, беречь и реагировать на каждый жест, печальный вздох и переживания. Мы будем стоять с ней в супермаркете, выбирая овощи, и мое сердце болезненно сожмется, если я увижу вдалеке темноволосую сутулую девушку в темной одежде. Оно сожмется и будет молить бога одновременно о двух противоположных вещах. Господи, ведь ты не понимаешь, что стоит тебе взглянуть на меня, как прежде, и я брошу все. Будь я проклят, но я так и сделаю. Я не хочу быть любимым, мне не нужна забота. Я хочу быть просто рядом с тобой. Знаешь, мне даже не нужно дотрагиваться до тебя, а стоит лишь знать, что ты позволила мне быть рядом. И тогда я собственноручно затяну на своей шее другую петлю. Искреннего счастья. И с радостью удавлюсь.